про весну
" Как ни стрались люди, собравшись в одно небольшое место несколько сот тысяч , изуродовать ту землю, на которой они жались, как ни забивали камнями землю, чтобы ничего не росло на ней, как ни счищали всякую пробиавающуюся травку, как ни дымили каменнным углем и нефтью, как ни обрезали деревья и ни выгоняли всех животных и птиц, - весна была весной даже и в городе. Солнце грело, трава оживая росла и зеленела везде, где только не соскребли ее, не только на газонах бульваров, но и между плитами камней, и березы, тополи, черемуха распускали свои клейкие пахучие листья, липы надували лопавшиеся почки; галки, воробьи и голуби по-вееннему радостно готовили уже гнезда, и мухи жужжали у стен, пригретые солнцем.Но люди - большие, взрослые люди не переставли обманывать и мучить себя и друг друга. Люди считали, что священно и важно не это весеннее утро, не эта красота мира божия, данная для блага всех существ, - красота, располагающая к миру, согласию и любви, а священно и важно то, что они сами выдумали, чтобы властвовать друг над другом."
про Маслову в камере
" Все лицо женщины было той особой белезны, котрая бывает на лицах людей, проведших долгое время взаперти, и которая напоминает ростки картофеля в подвале."
" И вся эта страшная перемена свершилась с ним только от того, что он перестал верить себе, а стал верить другим. Перестал же он верить себе , а стал верить другим потому , что жить, веря себе, было слишком трудно: веря себе, всякий вопрос надо решать всегда не в пользу животного я, ищущего легких радостей, а почти всегда против него; веря же другим, решать нечего было, все уже было решено и решено в пользу животного я. Мало того, веря себе, он всегда подвергался осужждению людей, - веря другим, он получал одобрение людей, окружающих его. ... И кончилось тем, что Нехлюдов сдался , перестал верить себе и стал верить другим. И в первое время это отречение от себя было неприятно, но продолжалось это неприятное чувство очень недолго, и очень скоро Нехлюдов , в это же время начпав курить и пить вино, перестал испытывать это неприяное чувство и даже почувствовал большое облегчение."
про мужской и женский склад
" Это был человек совершенно противоположного склона духовной жизни , чем Симосон. Симосон был один из тех людей, преимущественно мужского склада, у которых поступки вытекают из деятельности мысли и определяются ею. Новородов же принадлежал к разряду людей преимущественно женского склада, у которых деятельноть мысли направлена отчасти на достиженеие целей , поставленных чувством, отчасти же на оправдание поступков, вызванных чусвтвом."
про тюрьмы
" То, что в продолжении этих трех месяцев видел Нихлюдов, представлялось ему в следующем виде: из всех живущих на воле людей посредством суда и администрации отбирались самые нервные, горячие, возбудимые, даровитые и сильные и менее , чем другие, хитрые и осторожные , и люди эти, никак не более виновные или опасные для общества , чем те, которые оставались на воле, во - первых запирались в тюрьмы, этапы, каторги, где и содеражались месяцами и годами в полной праздности, материальной обеспеченности и в удалении от природы, семьи и труда, то есть вне всех условий естественой и нравственной жизни человечесокй. Это во- первых. Во-вторых, люди эти в этих заведениях подвергались всякого рода ненужным унижениям - цепям, бритым головам, позорной одежде, то есть лишались главного двигателя доброй жизни слабых людей- заботы о мнении людском, стыда, сознания человческого достоинства. В- третьих , подвергались постоянной опасности жизни,- не говоря уже об исключительных случаях солнечных ударов, утопленья, пожаров, - от постоянных в местах залючения заразных болезей, изнурения, побоев, люди эти постоянно находились в том положении, при котором самый добрый, нравственный человек из чувства самосохранения совершает и извиняте других в совершении самых ужасных по жетокости поступков. В- четвертых, люди эти насильственно соединялись с исключительно развращенными жизнью ( и в особенности этими же учреждениями) развратниками, убийцами и злодеями, которые действовали как закваска на тесто, на всех еще не вполне развращенных употребленными средствами людей. И в - пятых, наконец, всем людям , подвергнутым этим воздействиям, вушалось самым убедительным способом, а именно посредством всякого рода бесчеловечных поступков над ними самими, постредством истязания детей, женщин, стариков, битья, сечения розгами, плетьми, выдавания премии тем, кто представит живым или мертвым убегавшего беглого, разлучения мужей с женами и соединения для сожительства чужих жен с чужими мужчинами, растреляния, вешания,- внушалось самым убедительным способом то, что всякого рода насилия, жетокости, зверства не только не запрещаются, но разрешаются правительством, когда для это для него выгодно , а потому тем более позволено тем, которые находятся в неволе, нужде и бедствиях.
Все это были как будто нарочно выдуманные учреждения для произведения сгущенного до последней степени такого разврата и порока, которого нельзя бы лостигнуть ни при каких других условиях, с тем чтобы потом распространить в самых широких размерах эти сгущенные пороки и разврат среди всего народа. " Точно как будто была задана задача, как наилучшим, наивернейшим способом развратить как можно больше людей," - думал Нехлюдов, вникая в то , что делалось в острогах и этапах. Сотни тысяч людей ежегодно доводис=лись до высшей степени развращения, и когда они были вполне развращены, их выпускали на волю, для того, чтобы они разносили усвоенное ими в тюрьмах развращение среди всего народа.
В тюрьмах ... и на этапах Нехлюдов видел, как эта цель, которую казалось поставило сбе общество, успшно достигалась. Люди простые , обыкновнные , с требованиями русской общественной, крестьянской , христианской нравственности , оставляли эти пониятия и усваивали новые, острожные, состояш=щие , главное , в том, что всякое поругание, насилие над человеческой личностью, всякое уничтожение ее позволено, когда оно выгодно. Люди, поживши в тюрьме, всем существом своим узнавали, что , судя по тому, что происходит над ними, все те нравственные законы уважения и сострадания к человеку, которые проповедываются и церковными и нравственными учителями, в действительности отменены , и что поэтому им не следует держаться их. ...
Только при особнном культивировании порока, как оно производилось в этих учреждениях, можно было довести русского человека до такого состояния, до которого он был доведен в бродягах ,... считающих все возможным и ничто не запрещенным...
И что более всего удивляло его , это было то, что все делалось не нечаянно, не по недоразуменяию, не один раз, а что все это делалось постоянно , в продолжении сотни лет, с той только разницей, что прежде это были с раваными носами и резаными ушами, потом клейиеные, на прутах, а теперь а наручниках ...
... то, что возмущало его , происходило не от более или менеесовершенного устройства мест заключения. ... Возмущало Нехлюдова главное то, что в судах и министерствах , сидели люди, получающие больше , собираемое с народажалованье за то, что они, справляясь в книжках , написанных такими же чиновниками, с теми же мотивами, подгоняли поступки людей, нарушающих написанные ими законы, под статьи и по этим статьям отправляли людей куда -то в такое место, где они уже не видели ихи где лбди эти в полной власти жестоких,огрубевших смотрителей, надзирателей, конвойных миллионаим гибли духовно и телесно.
Узнав ближе тбрьмы и этапы,Нехлюдов увидал, что все те пороки, которые развиваются между арестантами: пьянство, игра, жестокость и все т страшные преступления, совершаемые острожниками, и самое людоедство - не суть случайности или явления вырождения перступного типа, уродства, как это на руку правительствам толкуют тупые ученые, а есть неизбежное последствие непонятного заблуждения о том, что люди могут наказывать других. Нехлюдов видел, что людоедство ничинается не в тайге, а в министерствах, комитетах и департаментах и заключается только в тайге; что его зятю, например, да и всем тем судейским и чиновникам, начиная от пристава до министра, не было никакого дела до справедливости или блага народа, о которых они говорили, а что всем нужны были только те рубли, которые им платили за то, чтобы они делали все то, из чего выходи это развращение и стардание. Это было совершенно очевидно."